К вождю №2 - за машиной
Прекрасный советский киноактер Михаил Жаров (вспомним хотя бы его Анискина в “Деревенском детективе”) спел в одном из довоенных фильмов про цыпленка жареного, “который тоже хочет жить”. Песенка стала настолько популярной, что едва Жаров появлялся в людном месте, за ним увязывались мальчишки с криками: “Цыпленок жареный пошел!”. Ссылаясь на это, артист попросил главу советского правительства разрешить ему покупку машины.
Узнав эту чудную историю, я попробовал отыскать жаровское письмо в архиве секретариата Молотова. И убедился: на имя председателя Совета Народных Комиссаров СССР ежегодно приходили по почте тысячи просьб. Кто добивался автомобиля, кто жилья, а кто умолял всего-навсего продать 30-40 граммов стрептомицина для лечения туберкулеза.
Почему бы нам вместе не полистать эти толстенные папки с лишь недавно отмененным грифом “Секретно”? Засекретили, между прочим, не зря: там, внутри, не лакированная, а подлинная жизнь Страны Советов.
В 30-е годы частные лица сравнительно мало тревожили Вячеслава Михайловича “челобитными” о покупке автомобиля. По стране катились волны репрессий, и поговорка “не до жиру, быть бы живу” стала более чем актуальной. Зато ходатайств организаций и ведомств вполне достаточно. Взять хотя бы конец 1935-го: ТАСС просит “отпустить из резерва три легковые автомашины” (в резолюции срезано до двух), того же хочет Восточно-Казахский облисполком, сообщая при этом, что его обращения в другие инстанции остались без ответа.
А вот кто размахнулся, так это нарком юстиции товарищ Крыленко: в письме на имя Сталина и Молотова он делает заявку для “судебной системы” на 182 легковых автомобиля и 2500 велосипедов.
Собственная машина (или, как тогда осторожно выражались, “автомашина для личного пользования”) рассматривалась как правительственная награда. В конце 30-х ее получил целый ряд знаменитостей. Вот лишь некоторые: Леонид Утесов, композитор Исаак Дунаевский, Борис Бабочкин, сыгравший Чапаева в одноименном фильме, композитор Дмитрий Покрасс — автор “Марша Буденного” и все чаще звучавшей по радио песни “Если завтра война”. Вскоре это самое “завтра” наступило, и машины пришлось сдать в райвоенкоматы. Навсегда.
Под Сталинградом было взято много трофеев, в том числе и автомобилей. Изумляет оперативность драматурга Погодина, автора “главной” пьесы о Ленине “Человек с ружьем”. Уже через месяц после сталинградской победы он просит у Молотова разрешения “приобрести за наличный расчет автомашину из трофейного фонда”. И добавляет, что имевшиеся у него до войны две автомашины были “мобилизованы”. “Надо помочь”, — написал Молотов.
Большинство сдавших в сорок первом свой автомобиль не напоминали о нем вождю N2 до конца войны. А в мае сорок пятого — началось! Вот как бы вы, читатель, на их месте сформулировали просьбу? “Сдал машину на нужды фронта, прошу выделить взамен другую”? Сразу видно, что вас развратила демократия.
“Сдал машину, прошу разрешения ПРОДАТЬ мне другую за наличный расчет”? Это уже значительно лучше, но как-то слишком независимо. Такое разрешение следует рассматривать как новую большую награду, а стало быть, просьбу надо сопровождать напоминанием о своих заслугах. Как композитор Богословский, написавший музыку известных песен “Темная ночь”, “Шаланды”, “Любимый город” и др.
Между прочим, автолюбители-”звезды” довольно быстро разочаровались в трофейном “сэконд-хенде”, не приспособленном к советским условиям. Уже в марте 1946-го поэт Александр Жаров (однофамилец киноактера) дальновидно высказывает Молотову желание иметь машину отечественного производства.
С 1947 года мало кто просит, как прежде, некий обезличенный автомобиль. В большинстве заявлений конкретно указывают: “Победа”. Купить ее желают трижды Герой Советского Союза Кожедуб (Молотов: “Надо продать”), единожды Герой полярный летчик Мазурук (отказано), диктор Всесоюзного радио Левитан (решено положительно) и многие, многие другие. Широко известный в то время писатель Аркадий Первенцев просит помочь ему приобрести “Победу”, так как он “должен совершить поездку по стране для сбора материала для новой книги о современности”, а на “Москвиче”, который у него уже есть, ему это будет трудно из-за ранения в позвоночник.
Абсолютный рекорд по “выдаче на-гора” просьб поставил Алексей Стаханов. В феврале 45-го он жалуется, что не в состоянии оплатить выделенную ему трофейную машину (Молотов: “Надо помочь”). Затем просит дать указание отвести ему земельный участок и обеспечить стройматериалами для постройки дачи (”Надо помочь”). В конце 47-го пишет, что имеет наряд на получение “Победы”, но не может ее оплатить (решено положительно). А спустя два года с небольшим ходатайствует о замене “Победы” на ЗИС-110, об увеличении его зарплаты в Министерстве угольной промышленности, о снижении квартплаты, о выделении бесплатной путевки в санаторий и об оказании единовременной материальной помощи. Тут уж Вячеслав Михайлович не выдержал и поставил синий вопросительный знак (решено отрицательно).
Дополнение от Н.Ф. Впрочем, на водку товарищу Стаханову хватало. В конце жизни он, нимало не стесняясь, валялся пьяным прямо на улице под окнами своего кабинета. Информация от очевидцев.
А рядом с заявлениями номенклатурного забойщика — жалобы безногих инвалидов войны на то, что им отказывают в выделении мотоколясок: дескать, пользуйтесь протезами. Коляска Киевского мотоциклетного завода — с чахлым, быстро перегревающимся двигателем, ненадежными тормозами и слабыми ободами колес — была для них пределом мечтаний. Но здесь почему-то синий карандаш писал не “Надо помочь” и не “За”, а безразличное “Прошу обратить внимание”.
Автор благодарит сотрудников Российского центра хранения и изучения документов новейшей истории за помощь в сборе материала.
Леонид САПОЖНИКОВ.
Дополнение от Н.Ф. Надо отметить, что описанные выше события происходили в конце 40-х годов. В начале 50-х, после значительного увеличения выпуска "Побед" и "Москвичей" и появления ЗИМа, все эти авто находились некоторое время в свободной продаже, а потом продавались в порядке очереди.
